Вечера! Голова разрывается от идей: написать патологоанатома, в бывшем военного хирурга-травматолога, укушенного оборотнем или вампиром; в той же идее бойца ММА, нашедшего призвание в силовых структурах правоохранительных органов; надзирателя в тюрьме; можно податься в распутство и создать стриптизера-вампира, торгующего запрещенными препаратами, заманивающих жертв на органы, в рабы и прочее по списку. Хочется влиться в игру и быть кому-то нужным: любовником, братом, врагом - кем угодно. Охотно пишу интим, садомазо, Тему. Пишу без воды, посты выдаю стабильно 2-3 раза в неделю. Пример игрового поста отправлю в ЛС.

1. Молодой уроженец Диса. Парень из небогатой семьи, лет 20-23-х, вырос на острове, а вот его семья перебралась сюда из "большого мира", не раз столкнувшись там со сложностями и проявлениями разного рода дискриминации. Несмотря на все усилия, родители высоко подняться в городе не смогли, мать умерла, когда персонаж ещё был ребёнком, отец жив, но серьёзно болен и с трудом сводит концы с концами, в семье есть ещё младший сын. Персонаж - студент с тысячей подработок, отчаянно старающийся устроить семье приличную жизнь и постоянно влезающий ради неё в долги, по характеру порывист, темпераментен, обладает страстной натурой, неглуп, но во многом ещё наивен и импульсивен.
Что хотел бы: влезть к вам в долги и столкнуться с необходимостью что-то с этим делать; пойти к вам в услужение (по той же причине или в попытках как раз заработать и рассчитаться с долгами); наняться к вам, стремясь заработать, чтобы навсегда избавиться от долговой проблемы. Виды услужения или работы могут быть любыми, разве что сознательно участвовать в работорговле персонаж не будет.

2. Сын влиятельных родителей. Жил-был мальчик, сын большого человека, не самый старший, не наследник, но талантливый и самый, может быть, любимый, из тех, кому всё позволяют и дают всё, что могут (если под "всем" понимать деньги и подарки). Парень одарён по части искусства, тоже наделён бурным темпераментом, но в дополнение к нему ещё и адрналиновой наркоманией, нежной любовью к риску и страстью к новым ощущениям, перемежается это периодически острыми депрессивными эпизодами. После одного из них, во время которого он, опционально пытался покончить с собой/чуть не погиб случайно/чуть не убил кого-то, родители отослали его в Дис к родственникам. Здесь персонаж будет искать всё понемногу: новые ощущения, смысл жизни, кого-то, кто будет что-то для него значить.
Что хотел бы: больше всего хотелось бы найти кого-то, кто всерьёз персонажа зацепит, заставит выпасть из его маниакально-депрессивного круговорота. Вы можете быть рабом/хастлером в клубе, куда он однажды явится, можете наоборот человеком влиятельным, которому захочется поиграть/всерьёз присмотреться к этой нестабильной личности. В идеале мне бы хотелось не уводить персонажа в полную беспросветность, привести его к большей стабильности, что ли, и способности что-то делать со своим искусством.

3. Некто, переживший серьёзную потерю. Наименее додуманный вариант, но это персонаж, который по работе или по трагической случайности потерял кого-то, кто очень много для него значил, и никак не может с пережитым справиться. На осознанном уровне единственное, чего он хочет - мести (поиски виноватого с радостью подключу к любому сюжету), на подсознательном - найти кого-то, чьё существование облегчит жизнь и поможет постепенно прийти в себя, а потом и начнёт значить больше.
Чего хотел бы: собственно, как раз кого-то такого и найти.

[indent] Жан задыхается. Воздух врывается в его горло и лёгкие, будто сухой, раскалённый ветер, обдирает изнутри, причиняя боль - и вместе с тем принося удовольствие, которая теперь дарит ему всякая боль, превратившаяся из того, что ранит, в нечто, подающее благо. Жан жадно глотает ртом воздух, он весь напряжён, до последнего предела, до сведённых, будто искрящих внутри мышц, он до отказа собран и абсолютно открыт, как бывает открыт тот, кто открывает противнику грудь, чтобы тот нанёс последний, окончательный удар - и всем существом тянется за этим ударом, просит о нём. Сейчас кажется, что стоит только Жану разглядеть в глазах Рико собственную смерть, как он разрыдается от благодарности, и станет только умолять о том, чтобы получить её побыстрее. Как порой, принимая сыплющиеся на тебя градом удары, захлёбываешься от облегчения и заходишься счастливыми криками "Ещё! Ещё! Ещё!", так Жан стал бы целовать руку, которая занесёт над ним нож или намертво сожмёт ему горло, иначе и быть не может, он полностью в этом уверен.
[indent] Когда Рико вдруг отпускает его кофту, Жана разом оставляют силы, будто ничто и не держало его на ногах, кроме боли и ярости. Он медленно, тяжело съезжает по стене, сжимается на полу, дышит хрипло, прижимает к губам ладонь, вытирая кровь с губ и то и дело сам себе зажимая рот, чтобы не давать вырываться наружу животным каким-то, низким хрипам вместо стонов. Жан не чувствует облегчения из-за того, что Рико его отпустил и вроде как дал передышку, его мучают досада и отчаянное разочарование: Рико должен был ударить! Рико должен был наконец сделать то, к чему всё шло! Должен был добить - как угодно, чем угодно! Почему он этого не сделал?! Неужели Жан даже этого не стоит?! Хочется выть от бессилия, хочется дать ему волю, и Жан, не сдерживая силу, колотит кулаком в стену и в пол, словно ему совсем не дорога его ведущая рука.
[indent] Рико снова говорит - и голос звучит совсем не так, как всего несколько минут назад: в нём выверенное спокойствие холодного, идеально выкованного и закалённого металла, ножа, которому сколько ни бей, сколько ни отражай его удары и не наноси ответные, а он никогда не сломается. И от одного этого становится пусто, темно, холодно, возвращается давно привычное Жану чувство: всё по-старому, ничего не меняется, мальчик, которому когда-то подарили такую удобную французскую игрушку, вовсе не наигрался с ней, а раз так, то и ломать он её совсем не собирается. Зачем бы это, если с ней ещё можно развлекаться? Какой смысл, если она ещё даже способна приносить пользу, да и исполнять приказы выдрессирована лучше, чем любая цирковая зверушка? Нет, от таких вещей так легко и быстро не избавляются. Жан не умрёт сегодня и пытаться спровоцировать своё убийство так же бессмысленно, как и сопротивляться. Что за идиотом он был, когда позволил себе думать иначе?
[indent] Жан смотрит на Рико пустым, помертвевшим взглядом, потом послушно, хоть и с некоторым усилием, поднимается на ноги, подходит к дивану, замирает в ожидании новых приказов - и мгновенно следует прозвучавшему, опускается на пол, опускает взгляд, ждёт. Он пуст, его здесь нет, и это хорошо, наверное, это по-настоящему хорошо. Рука Рико сжимается в волосах с такой силой, что Жан невольно вскрикивает и тут же откидывает голову так сильно, как только может, а потом, ощутив хватку на горле, негромко, сдавленно стонет и отзывается - но теперь только эхом, только на поставленные вопросы:
- Ты выражаешься не фигурально, - шелестит он, падает, когда Король отшвыривает его назад, бьётся затылком об пол, потом приподнимается на локтях и настороженно, выжидательно смотрит. Кивает, с некоторым опозданием сообразив, что именно этого Рико от него ждёт, и шелестит снова: - Сидеть. Лежать. Голос, - мерзко, погано и, как ни смешно, всё ещё унизительно.
[indent] Забавно, что для него ещё не потеряло смысл само понятие "унижение", но это почему-то так, и Жан закрывает глаза в бессмысленной, безуспешной попытке спрятаться от этого чувства. Хочется закричать, хочется снова устроить бунт, яростный и злобный, как всего несколько минут назад, хочется плюнуть в лицо Рико и хотя бы крикнуть, что он не собака, пусть это и совершенно бесполезно. Вот только ни дыхания, ни голоса больше нет, да и есть ли смысл спорить с очевидным? Разве Король так уж не прав? Разве он, Моро, не качественно натасканная служебная собака, по настроению легко превращаемая в комнатную?
[indent] Жан не хочет открывать глаза и возвращаться из своего хрупко, проницаемого убежища, но открывает, когда снова слышит голос Рико. И отзывается всё так же монотонно и ровно:
- Это ясно, - обычный сеанс дрессировки, от него ничего не требуется, кроме как молчать и вовремя откликаться так, как надо, и чем он будет покладистее, тем быстрее всё кончится. Жан полностью в этом уверен, пока из кармана Рико не появляется небольшой, лёгкий нож.
[indent] Первое движение - шарахнуться в сторону, почти по-животному инстинктивно: Жан слишком хорошо знает, на что способен нож в руках Короля, и не умеет подавлять вот такие звериные порывы. Потом до него медленно, мучительно медленно доходит смысл слов Рико, и он замирает, едва дыша. Смотрит расширившимися глазами на поблёскивающее, идеально чистое лезвие, потом на его владельца. Медлит. Мелькает мысль о том, что если сейчас изрезать бедро, он вряд ли сможет играть в полную силу, и Хозяин будет очень недоволен, и это плохо, но хуже ли его трость, чем неизбывная огненная ярость в глазах Рико? Выбор ли это вообще?
[indent] Слушаться Рико привычно, привычнее даже, чем Тетсуи, и даже призрачное ощущение выбора улетучивается минуты за полторы: Жан протягивает руку и забирает нож из рук Мориямы. Неловко расстёгивает и стаскивает джинсы, открывая его взгляду смугловатое бедро, уже отмеченное белыми, едва заметными старыми шрамами. Сделать первый шаг трудно, рука слегка подрагивает и, чтобы подхлестнуть себя, Жан поднимает взгляд, смотрит Рико в лицо.
- Смотри, - не то предлагает, не то просит он, и голос звучит хрипло. - Я сделаю красиво, - Жан слабо усмехается, и усмешка выходит безумной.
[indent] Нож входит глубоко под кожу, и бедро обжигает болью. Продолжать трудно, Жан шипит сквозь зубы, потом прикладывает лезвие, отмечая пробел между словами и начинает вырезать следующую букву. Место такое, что крови много, она заливает бедро, пятнает джинсы, пачкает пальцы. Жан болезненно морщится, глухо стонет сквозь зубы, но не останавливается. Мелькает мысль о том, что бедренная артерия совсем близко, достаточно одного взмаха ножа, и всё станет хорошо, очень спокойно и тихо, и он просто заснёт. Это так соблазнительно представлять, но Жан единственного необходимого взмаха не делает, почему-то вместо этого он снова подаёт голос:
- Смотри, Король, - он говорит тихо, и прежней бравады нет, скорее острый, болезненный интерес. - Тебе нравится? - Жан уже на середине второго слова, рука замирает, он пытается отдышаться. И после короткой паузы прибавляет: - Ты сказал: из методички Кевина. Ты с ним это тоже делал? - он склоняет голову к плечу. - А какие у него есть надписи? - нож снова приходит в движение, входит глубоко, и яркая кровь течёт щедрее прежнего. Жан не сводит глаз со своего Короля.